Александр Болдачев: «как незабвенная сумасшедшая балерина в исполнении Эфремова, я всегда был настроен зарабатывать только своей профессией». Новый музыкальный гений нашего века с арфой в руках.

Александр Болдачёв – арфист-виртуоз, композитор, педагог, эксклюзивный артист итальянского Арфового дома Salvi Harps, приглашенный солист Большого театра. Он является лауреатом более десятка престижных международных конкурсов, а также обладателем премий Aoyama Music и ProEuropa, которую ему вручил сам Хайнц Фишер. Его обширная композиторская деятельность сконцентрирована на расширении арфового репертуара за счёт обработок классической музыки, интерпретации популярных хитов и музыки из кино. За уникальное исполнение песни «Californication» американской группы Red Hot Chili Peppers Александру вручили премию «Best Rock Cover Song» от The Akademia Music Awards в Лос-Анджелесе. Творческая дружба с Кириллом Серебренниковым принесла такие арт-плоды, как совместный с Аллой Демидовой спектакль «Ахматова: Поэма без героя» в Гоголь-Центре, где Александр участвует как музыкальный директор, композитор и один из актеров спектакля. За свою карьеру Александр объездил пески фестиваля Burning Man, Петербургский «Музыкальный Олимп», Швейцарские “Davos” и “Gstaad”, легендарный СКИФ, блестящую премию BraVo, показы Burberry и D&G и многое другое. В 2018 году случился самостоятельно организованный мировой тур: с концертами и мастер-классами Александр выступил в США, Англии, Канаде, Франции, Японии, Бразилии, Швейцарии, Китае, Турции, Аргентине, Венгрии, Италии и еще десяти странах.

Маленький пятилетний мальчик и огромный взрослый инструмент, большая сцена, мировая известность и лавры гения. Арфа – ваш выбор или желание родителей? И почему она?

Арфа – это «хайпово» и эротично, подумал я в пять лет, болтая ногами в метре от пола, придавленный сорокакилограммовым гробом со струнами. Veni, vidi, vici. Сейчас кажется, что не могло быть по-другому. Я действительно пришел, увидел и победил этот инструмент. В 95 году в России – самое время начинать играть на арфе, кто спорит. От двух до пяти часов в день уходило на перебирание струн, уроки с учителями по арфе и профессором консерватории, заслуженной артисткой России Ириной Шараповой, по совместительству моей мамой. Уже через три месяца, после того момента, как меня придавили этой штукой, я выступал на сцене, а в конце года играл дуэты с маленькой скрипачкой и написал своё первое сочинение. Изучал, играл, выступал, сочинял, с удовольствием замечая, что арфа привлекает внимание всех, особенно девочек. Как оказалось, позже, не только девочек. Оказалось, что я играю на «женском», более того, «женственном» инструменте и все стереотипы бла-бла-бла. В сотый раз отвечая на вопрос о гендерной принадлежности инструмента, я понял цель и резус моей борьбы. Не за популярность несправедливо забытой арфы, не за классическую музыку, что всё дальше от народа, не за Альянс и Орду, а за свободу людского мышления, без стереотипов. И все мои проекты, многообразие жанров, поездки в экзотические места – суть развитие новой мысли, нового видения мира. Это даёт мотивацию.

Получить столько наград, стать обладателем множества премий, уже даже объездить почти весь мир с концертами. Мечтали ли вы об этом в начале творческого пути?

В начале творческого пути я мечтал, чтобы меня оставили в покое и дали спокойно заняться «более важными» вещами: видео-играми, чтением всей доступной фантастической и фэнтези литературы и общением с друзьями, которое и держалось на первых двух столпах. Я всегда воспринимал жизнь с точки зрения игрового пространства: ты сделал успешный ход и получил награду, ты промахнулся или не сделал никакого хода – не получил. Конечно, одним из самых важных игровых значений является удача и я никогда не жаловался на свою. Двигаться вперёд, несмотря ни на какие изменения условий – основной закон игры, которому я и следую. «Nothing is impossible» – вот, что я повторяю всем своим ученикам.

Как вы считаете, ваша жизнь поделилась на до и после?

Как любая сага, а я именно так воспринимаю свою жизнь, моя делится на очень конкретные, абсолютно оправданные блоки. С 5 до 15 я мальчик-вундеркинд, которого обучает каждый, кому не лень, как с «писаной торбой» носясь по просторам России, Европы и Америки. Я принадлежал своему таланту и всем тем, кто в этот талант щедро вкладывался: моей маме – профессору Ирине Шараповой, одному из лучших педагогов современности именно по музыке, а не по отдельному взятому инструменту; Катрин Мишель – легендарной арфистке и наследнице старинной французской школы; Карине Малеевой – моей первой арфовой воспитательнице, из-под рук которой вышли многие звезды Российской школы. Вкладчики и капитал, в творческом эквиваленте. Я не мог их подвести. Период с 15 до 25 можно назвать студенчеством. Я неожиданно уехал в Цюрих и наконец-то окунулся в полную свободу: профессиональную, личностную, финансовую. Я и добытчик и потребитель. Мои профессиональные успехи поддерживало только чувство голода и желание минимального житейского комфорта. Все остальное время я посвящал тому, на что накладывали санкции в предыдущем периоде, ну и отчасти учебе, получая диплом за дипломом, изучая фортепьяно, композицию, дирижирование и, конечно, арфу. А все основные успехи пришли в третий период, а именно с 25 лет. И пришли осознанно – я просто занялся дальнейшим развитием жизни и основным мотиватором стал творческий и студенческий застой. Я понял, что «на лежачем камне только мох вырастет». Это сейчас у меня нет ни выходных, ни праздников (какой по счёту новый год провожу на сцене), но ощущение, что ещё много чего есть нагнать, пока не отступает. Подождем мои 35 лет и увидим, как глубока кроличья нора. В 2018 году вы написали и исполнили соло на электронной арфе на открытии чемпионата мира по футболу вместе с Робби Уильямсом и Аидой Гарифуллиной.

Вы сами проявили инициативу или это было предложение со стороны?

И то и другое. Исходя из моей житейской философии – набирая очки возможностей в какой-либо сфере, она обязательно «выстрелит». Как будто собираешь по капле в разные резервуары с водой. Если она прибывает быстрее, чем испаряется, то в какой-то момент сосуд наполнится. Я многое сделал, чтобы привлечь внимание к электронной арфе и практически не удивился, когда за две недели до чемпионата мне позвонили и пригласили поучаствовать. Командовал парадом тогда Феликс Михайлов. Он и сделал ход конём, точнее арфой. Самое сложное было пройти всю дорогу от углового флажка до центра Лужников, зная, что на тебя смотрят миллиарды глаз. А уже пальцы играют то, что должно звучать.

С вашей точки зрения, чтобы стать настоящим музыкантом достаточно усердного труда или невозможно обойтись без таланта?

Воплощение своего таланта и есть труд. Его развитие, применение, распространение. Что мне люди говорят после концерта? «Спасибо, что делитесь своим талантом». Не за стёртые пальцы и сотни часов за инструментом они благодарят, а за то, что я донёс до них то, что мне дали в начале пути. Каждому дали. Мне повезло нащупать это у себя за пазухой еще в детстве и не расплескать.

Большинство музыкантов нуждаются в хорошем продюсировании. Вы с этим согласны?

Музыканты всегда платят по долгам. Или это карлик из «Игры престолов»? Жизнь музыканта – это вечная обязанность нематериального перед материальным. Стоимость наших услуг аморфна и определяется величиной нашего эго, известностью и умением сотворить чудо. Притом не всегда понятно – что дороже. Естественно, музыкант всегда ищет возможность сделать что-то житейское, конкретное. И пустить по своим контактам более молодого коллегу – самый простой выход. Но признаюсь – я люблю продюсерскую деятельность. Организация концертов, фестивалей, комбинации, схемы, системы, решения – чувствуешь себя действительно человеком, а не просто скоморохом, что играет на потеху публике. На ваш взгляд, почему авторы классической музыки мало известны? Бах, Чайковский, Бетховен, Моцарт – находятся на вершине хит-парадов уже очень много лет. Сетовать на популярность современных течений можно бесконечно, но в масштабах времени, важно лишь то, что останется с нами навсегда. А вот уровень образования большинства жителей – проблема горькая и фундаментальная. Вот только не в моей компетенции её решать и обсуждать. Я могу быть только хорошим примером. Нужной и своевременной ролевой моделью для последующих поколений.

Вы получили награду за уникальное исполнение одной из композиций Red Hot Chili Peppers. Как уживаются классика и рок? Это некое бунтарство или желание быть ближе к молодёжи?

Я и есть молодёжь. Это раньше какой-нибудь английский принц переживал смерть родителей, убегал из родного королевства, собирал армию восстания, отбивал свой трон, женился на дочери союзного короля, рожал трёх сыновей, а потом ему вдруг исполнялось восемнадцать лет. Сейчас молодость – это бесконечное падение в мир новых возможностей, меняющегося сознания и стереопизации населения. Я намного старше своих ровесников и намного моложе тех, кто родился позже меня. Californication – сатира над молодым миром ложных грёз и клишированных амбиций. Это был мой первый рок-кавер и через него я понял, что вся музыка едина, как листки на одном дереве.

Вы и Бартенев на транс фестивале в пустыне – фрик Болдачёв в инопланетном костюме с электронной арфой в руке. Почему именно такая идея? Не боитесь симбиозов и таких резких трансформаций?

Бёрнинг мэн – самое спокойное, логичное и близкое мне место из тех, что я посетил. Вот где нет стереотипов и царит полное понимание. Понимание, а не насильственная толерантность, что на языке медицины означает «синдром привыкания». Именно там, в бескрайней мёртвой пустыне, среди людей, которые просто приехали разделить с другим настроение, где нет денег, воровства, коррупции и вражды, – я мог раскрыться. На фоне восхода над пустыней, в окружении десятков людей, я играл свои собственные композиции и смотрел, как слёзы моих слушателей, падают в пыль мёртвого озера в Неваде. Меня эта поездка сблизила с очень классными людьми, с Димой Волковым, например, что затеял эту вылазку с Андреем Бартеневым.

Первый сольный концерт в Америке в Carnegie Hall 21 января в ваше 30-летие. Почему именно там?

Тщеславие и эпатаж. Отчасти. Карнеги открывал Чайковский – один из моих любимых композиторов. Там играли многие арфисты прошлого, которых я уважаю. В современное время же количество сольных арфовых концертов в главном зале мира уже давно пробило ноль. Входя в новое десятилетие, хочется сделать что-то необычное, доброе и для всех. Я мог бы поехать спасать кенгуру в Австралии, чистить перья пингвинам в ЮАР или сыграть в Карнеги. Выбор логичен. И я очень надеюсь, что моя музыка мотивирует людей на добрые дела. Это её призвание.

Ваш сольный диск. Почему Frédéric? Точнее, почему Шопен? Кто он для вас? Шопен – олицетворение элегантности, творческой задумчивости и природной эротичности. Это та музыка, для которой арфа и задумывалась. Музыка салонов, свечей в канделябрах, гостей в красивых нарядах, что застыли на стульях, забыв про бокалы в руках. Это та музыка, которой нам сейчас не хватает, и я хотел показать её без претензий на её сложность. Просто так, как она есть, сделав первый в истории полный диск Шопена на арфе. И боже, она хороша. Там есть и быстрые этюды, что бьют все рекорды, заставляя меня играть 22,5 ноты в секунду, и глубокие мелодии, на которых задерживаешь дыхание и не живёшь, не думаешь, а просто слушаешь свои пальцы. Я надеюсь, что это одна из важных находок в моей жизни.

Тусовка. Среди ваших друзей скандальный Кирилл Серебреников, поставивший довольно-таки скандального «Нуреева» на сцене Большого театра, где вы сольно играете на сцене с солистами театра. Ваши отношения с Кириллом и есть ли планы на новые симбиозы?

Кирилл – это гениальный человек, делающий свою работу в разрезе современности. Скандальные здесь люди, которые, видимо, хотели пойти на Григоровича, а пришли на Серебренникова. Я не готов утверждать с видом театрального критика – какие приёмы новы, какие хороши. Но знаю, что в «Ахматовой», для которой я писал музыку и играю в каждом спектакле с Аллой Демидовой, или в «Нурееве», где впервые арфа звучит на сцене Большого в балете – эмоции бьют через край. Когда балет отменили за три дня до премьеры, и мы играли его «в последний раз», отдача была на бесконечно высоком уровне. И слёзы, что лились из 200 пар глаз после закрытия занавеса и чувство причастия – это же самое главное. С Кириллом мы часто видимся и готовы создавать «скандальные» шедевры, что ломают стереотипы.

Расскажите о публике за рубежом? Есть ли отличие в восприятии вашей музыки у иностранного зрителя?

Всё зависит от того – зачем зритель приходит в зал. Если чекиниться и селфиться на фоне сцены – то с таким зрителем сложнее работать. Если же за причастностью к чему-то большему и вечному, за недоступными в обычной жизни эмоциями и очищению мозга и души – то это мой клиент. Но я работаю с каждым, и сложный, невнимательный, зажатый зал – очень важный челлендж, который заставляет искать новые пути передачи энергии. В России всё ещё есть старая школа зрителя, но вот с молодёжью ещё надо работать. А за рубежом: немцы – пресыщены, французы – любят национальные блюда, японцы – тяжелы на эмоции, англичане – чопорны, как и всегда. А вот страны третьего мира (Африка, Южная Америка, Азия), всегда принимают музыку, как единственную отдушину.

Какие увлечения у вас ещё помимо музыки? Может, вы любите готовить, рисовать?

Отличительная черта музыки – она является и профессией, и хобби одновременно. Но звучит, как совсем ботанство. Долгое время по несколько раз в неделю я посвящал себя футболу. В понедельник арфист, во вторник – правый полузащитник. Но после нескольких травм я решил отсрочить преждевременную инвалидность и последнее время развлекаю себя в основном книгами, фильмами и размышлениями о проблемах бытия. Мышление – тоже хобби. На пути к славе и победам кем вы успели поработать и в каких сферах был опыт? Как незабвенная сумасшедшая балерина в исполнении Ефремова, я всегда был настроен зарабатывать только своей профессией. Но были интересные случаи. Например, в студенчестве я некоторое время посвятил гейм-дизайну и разработал целую массивную концепцию на сто страниц для очередной онлайн игры. Самопальная компания, что меня пригласила, была настроена серьёзно и уже разработала свой движок. Но потом всё слилось из-за недостатка бюджета. Я всё мечтаю, что в какой-то момент смогу спроектировать свою игру. Просто для творчества.

Есть ли у вас мечта?

Самая главная мечта – не переставать мечтать. Всё, что человек может себе представить – возможно. Мечты дают силы, будоражат воображение, задают правильный путь. Я хочу показать людям другой путь, рассказать им про арфу и её историю, создать новые эмоции и раздать их слушателям. Я мечтатель, у которого есть кураж двигаться вперед. Наверное, это и есть счастье. Личная жизнь гения. Она вообще возможна? «Азартные планы шальных приключений и девушка в каждом порту…» – на сей цитате самого себя пятнадцатилетней давности я закончу. Додумывайте сами, где я и кто я. Так ведь интереснее.