Саша Сергеев: Я говорю с публикой о простых вещах, но помогаю взглянуть на них под другим ракурсом

Заряд удовольствия зритель должен получать от другого – от душевной работы во время диалога с артистом, а чаще всего не с артистом, а с самим собой.

Актёр, композитор, певец, режиссёр, сценарист, писатель, поэт. И это все о нем — Саше Сергееве, питерском интеллигентном профессионале или профессиональном интеллигенте с пятью высшими театральными образованиями.

Творчество как смысл бытия ворвалось в его жизнь вдруг, когда ему было четырнадцать. Случилось это в пионерском лагере.

– Меня привлекли к участию в спектакле и назначили на главную роль, — вспоминает Саша. — Отыграл я её с блеском. Главное, что девочка, в которую я был влюблён, аплодировала! В тот момент я и понял: Боже мой, вот оно! Это то, чем я хочу заниматься! А еще подумал: вышел на сцену, прикинулся, трудиться особо не надо, а тебе почёт и уважение!

Наивные представления о сценической профессии развеялись, когда началось осознанное постижение актерского мастерства.

В шестнадцать лет Саша Сергеев поступает в актёрский класс киношколы «Кадр» при Ленфильме. Творчество заполняет все его жизненное пространство. В стенах киношколы — плотный график из актерских дисциплин, а в личной жизни — постоянные капустники, квартирники, тематические вечеринки и, конечно же, рок-н-ролл. Это была эпоха, когда все парни играли на гитарах.

– Что особенно вспоминается из того времени?

– Дружба. Мы не хотели расставаться даже на день. Потому и придумывали разные развлечения вне школы. Дружеские отношения мы сохранили до сих пор.

– А что оставила в памяти киношкола?

– То, как преподаватели заражали нас любовью к поэзии Шекспира, к музыке Чайковского и прочей классики, а так же «Битлов». Они понимали, что потом у нас просто не будет времени на постоянное общение с «высоким», и вкладывали в нас по максимуму. Оттуда у нас любовь к Бергману, Тарковскому, Пазолини. Мы тусовались между кинотеатрами «Аврора», «Спартак» и «Родина». Помню, как посмотрели Сокурова. Выходим с сеанса молча, как заворожённые. Мало что поняли, а признаться-то стыдно, что не дошло. Смотрим друг на друга и спрашиваем: «Ты понял?», в ответ: «Ну, естественно, понял!» И молча, многозначительно расходимся.

В семнадцать лет, после «Кадра» Саша едет в Москву поступать в ГИТИС. Поступает сразу, на актёрский курс Марка Захарова, учёба в киношколе не прошла даром. Но через год принимает решение перевестись в Санкт-Петербург. Сыграла свою роль и любовь к родному городу, все время хотелось вернуться туда, где было хорошо, где в переходах пели Розенбаума.

– В какой институт Вы перевелись в Санкт-Петербурге?

– В Государственную академию театрального искусства – СПб ГАТИ. Пробовался в мастерскую к Вениамину Фильштинскому, но в итоге оказался в творческой мастерской не менее знаменитого профессора Александра Куницына на курсе музыкально-драматического искусства. Параллельно учился на кафедре режиссуры у доцента Галины

Барышевой. Учебу закончил в 1995 году и сразу поступил на службу актёром в Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии.

На этом у Саши Сергеева отношения с театральной академией на Моховой не заканчиваются. В 2002 году он получает диплом по специальности «Педагог актёрского мастерства», в 2007 становится дипломированным «Режиссёром музыкального театра». У новоиспечённого специалиста начинается бурная творческая деятельность. Александр открывает свой «Театр Мюзикла». Создает спектакли, концертные программы как режиссер и продюсер. Выступает на эстраде. Записывает альбомы авторских песен. Издает книгу своих стихов. Становится дипломантом, лауреатом, победителем многочисленных конкурсов и фестивалей. Начинает вести мастер-классы, преподавать на курсах. И снова идет учиться. Теперь его заинтересовало кино. В 2016 году Саша Сергеев заканчивает кафедру «Драматургии кино» московского ВГИКа.

– Почему не стали учиться на курсе у Фильштинского?

– Представьте, из-за моих глаз. Профессору Фильштинскому всё понравилось, но, оказывается, он был в курсе, что я пробовался в Москве у Джигарханяна, и что Армен Борисович был заинтересован в моей кандидатуре. «Тебе надо в кино», — сказал Вениамин Михайлович. И объяснил, почему именно мне карьеру строить лучше в кино: «У тебя глубоко посаженные глаза, в кино это не проблема, там есть крупный план, а в театре глаза должны быть видны зрителю с последнего ряда».

С мнением Фильштинского пришлось согласиться, и всё же последующие годы Саша остался верен театру. В его досье более сорока театральных ролей.

– Расскажите, как поступали на курс Джигарханяна и Филозова?

– Это история о том, как два молодых разгильдяя отправились Москву покорять. Мы с другом, Кириллом Ульяновым, решили попробовать пройти первый тур у Армена Джигарханяна и Альберта Филозова. Подготовиться не успели, думали, что в поезде это сделаем, пока ехать будем. В вагоне мы выпили коньячка для храбрости и очнулись уже в Москве. На кастинг пришли с головной болью, с паникой в душе и с невыученной программой. Делать нечего, решили идти как есть, раз приехали. Пытались что-то зубрить на подоконнике, пока несколько часов ожидали своей очереди.

Пригласили нашу десятку. Комиссия кого-то слушала внимательно, кого-то обрывала звучным «Спасибо!» на полуслове. Пришёл мой черёд.

Свое выступление я начал с Маяковского. Вступаю спокойно, вкрадчиво: «Послушайте! Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?!» Говорю тихо, будто и не Маяковского читаю, а просто разговариваю с людьми, которые передо мной. Комиссия слушает внимательно. Не прерывает. Этот приём размывания границ между театральным и реальным существованием в дальнейшем я буду применять во многих спектаклях. Джигарханян с Филозовым мое не шаблонное прочтение великого поэта оценили и попросили перейти к прозе.

Для прозы я выбрал монолог Ноздрёва, несмотря на несоответствие между мной, субтильным тогда молодым человеком, и описанным Гоголем персонажем. Здесь я тоже решил проявить оригинальность. Беру стул. Отхожу с ним к дальней стене, разворачиваюсь и… поднимаю стул над головой и с воплями: «Так ты не можешь, подлец?! Как увидел, что не твоя берёт, так и не можешь!» – Агрессивно двигаюсь прямо на комиссию. Педагоги оживились, а те, кто подрёмывал, подпрыгнули на своих местах. И снова меня не прервали, дали дорожать до конца. Я закончил, жду «приговора». Джигарханян поворачивается к Филозову и произносит: «Ноздрёв». А в финале выступления я пустил в ход свой главный козырь: спел авторскую песню. Ну, как спел, опять-таки проорал. Тогда мне почему-то казалось, что всё нужно делать громко и очень эмоционально. И Джигарханяну с Филозовым понравилось. Они меня брали к себе на курс, но… в тот год курс был целевой, и зачисления на него нужно было ждать целый семестр. А я не мог, загремел бы в армию. Пришлось выбрать ГИТИС, курс Захарова, где зачисление было сразу. Вот и вся история.

– А свое первое стихотворение Вы помните? Как давно Вы пишите стихи?

– Помню. Мне было девять, я сочинил подражание на «Дом, который построил Джек» (смеется). А первые серьёзные стихи я написал, как водится, когда влюбился в девочку из киношколы. Я приходил спозаранку к дому моей возлюбленной — приезжал с первой электричкой метро на другой конец города — и бросал в почтовый ящик новое посвящение. Потом прятался под лестничный пролёт и ждал ее появления. Она доставала конверт и пока шла в школу, читала мое послание.

Потом у Саши Сергеева будет много романтических стихотворений. Посвящён любви и моноспектакль «Филематологии УРА!». В нем проза звучит как поэзия.

– Любимая, а знаешь, какой я подарок для тебя сделаю?

– Какой?

– Я подарю тебе четвёртое измерение!

– Что?

– Возможность перемещаться во времени и пространстве. Вот доучусь и обязательно сделаю открытие. Чтобы мы всегда могли быть друг у друга!

– На это я согласна. Совершай своё открытие.

– Но на это могут потребоваться годы?

– Ничего, я подожду!

Все, что видится и слышится в спектакле, придумал и создал он, Саша Сергеев. В данном случае Александр предъявляет себя на зрительский суд как писатель и поэт, режиссёр и сценарист, как композитор и певец, постановщик и актёр в одном лице. Действие представляет собой калейдоскоп из душевной прозы, остроумных стихов и авторских песен. Оригинальный, философский взгляд автора на жизненные события выражается необычной структурой постановки и неожиданным переплетением сюжетных линий. Очередной выход актера на сцену — это всегда доля импровизации. На такие спектакли ходят не по одному разу, потому что каждый раз зритель видит и открывает для себя что-то новое.

– «Филематология» — это история Вашей любви?

– То, чем я делюсь со зрителем через этот спектакль, происходит в каждой семье. А потом, за суетой дней забывается. Это история о том, как встретились два человека, через какие они проходили испытания, как старалась сохранить свои чувства. Я говорю с публикой о простых вещах, но помогаю взглянуть на них под другим ракурсом. Освежаю чувства что ли. И это вызывает в сердцах зрителей благодарный отклик.

С лёгкой иронией герой спектакля рассказывает о том, как пришла в его жизнь любовь. С теплотой и юмором делится тем, что обычно доверяют близкому другу. Применяя приём стирания границ между театральной и личной реальностью, актер вовлекает зрителя в размышления, и спектакль становится уже не монологом, а диалогом. Сначала с артистом, а потом и с самим собой. Внутренний диалог, в который незаметно для себя вступает зритель, затрагивает тонкие струны души и он начинает видеть жизнь в ином свете. Вибрирующая душа попадает в четвёртое измерение и оказывается там, где любовь живет вечно.

Сердце, реагирующее на звучащие со сцены слова, вдруг понимает, что счастье есть, его не может не быть. Оно в каждой минуте прошлого. В каждом мгновении настоящего. Оно здесь и сейчас, а не где-то там за поворотом. И даже в печальных событиях есть свое счастье.

– Как родилась идея моноспектакля?

– Как пришла идея? Мне захотелось создать что-то в противовес репертуару нашего Театра, который превратился в фабрику по тиражированию мюзиклов и пустых юморесок для зарабатывания денег. Я понял, что хочу разговора со зрителем по душам, от которого не отвлекают пышные декорации и спецэффекты. Заряд удовольствия зритель должен получать от другого — от душевной работы во время диалога с артистом, а чаще всего не с артистом, а с самим собой. А чтобы беседа была с глазу на глаз, я отказался от первоначальной мысли ввести в спектакль несколько персонажей. Так и появилась идея моноспектакля.

– Для кого Ваш спектакль?

– «Филематология» — это разговор о жизни, наполненной любовью, об удивительных поворотах судьбы, семейных ценностях. В спектакле нет пафоса и нравоучений, он вполне подходит для семейного просмотра. Спектакль для тех, кому есть что вспомнить, кто хочет приятно поностальгировать о былом. А так же для тех, кто в измерении любви оказался недавно и желает в нем остаться навсегда.

Саша Сергеев, как автор, поднимает в спектакле общечеловеческие темы, понятные каждому поколению. Артист рассказывает истории, в которых кто-то узнает себя, кто-то родственника, или друга, или соседа. Это остроумный разговор для думающего и чувствующего зрителя. Если смотреть спектакль сердцем и слушать душой, то события собственной жизни открываются совсем по-новому. Друг друга люди начинают видеть иными глазами — из четвертого измерения любви. Можно сказать, что «Филематологии УРА!» – это оригинальная формула счастья от Александра Сергеева.

– Осталось выяснить, что такое филематология, и почему ей ура?

– «Филематологии УРА! Филематология навечно! Я бы ей с заката до утра занимался с милым человечком!» Это наука о поцелуе и о его воздействии на человека, то есть о первом шаге к любви. Вот за это ей ура! В спектакле мы вместе со зрителем совершаем последующие шаги в самом верном направлении!

Цитата из спектакля.

«Протягивает она мне тогда вот эту губную гармошку и говорит: «Это мы с тобой. Звучит, только когда дышишь в обе стороны. Я — вдох, ты — выдох. А иначе никак не играется».

Интервью: Татьяна Камендровская